Все это - суета и асимметричный дуализм языкового знака
Спустившись в гостиную, Луи обнаружил на каминной полке букетик незабудок. Откуда цветы – догадаться было не трудно. Улыбаясь, он поставил их в бокал на высокой ножке. Почему не в вазу – и сам не знал.
Потом разжег камин – за окном лил дождь, и в доме было довольно холодно. Или это только так ему казалось? Устроившись на мягких шкурах, он попеременно то смотрел в огонь, то перелистывал принесенное с собой издание Блейка. Одно из ранних – та самая иллюминированная печать. Он улыбался, разглядывая трогательные незамысловатые узоры, усмешку на лице тигра, безмятежный взгляд дитя-Радости, покоившегося в чашечке цветка.
Но довольно быстро улыбка сменилась тоскующим выражением, и Луи отложил книгу. Какое-то время он продолжал задумчиво смотреть в огонь, потом поднялся и вышел из дому.
Вернулся он промокший насквозь, но довольный. И, судя по тому, как нетерпеливо он поглядывал на дверь, явно чего-то ждал.
Вскорости в гостиной появились два новых и весьма неожиданных предмета. Один – крупных размеров клетка, а в ней - домик, в котором обосновалась колония белых мышек. Второй – стеклянная посудина, где извивались, шипели и поигрывали капюшонами две крупных темных, почти до черноты, очковых змеи.
Некоторое время Луи со странной усмешкой наблюдал за своими красавицами. Потом снова вернулся к книге. Но почти тут же отбросил ее и вышел в сад.
Крупные капли дождя монотонно барабанили по траве, зелень в мерцающих каплях выглядела ярче, тяжелые набухшие почки сирени, казалось, готовы были вот-вот лопнуть под весом пропитавшей их влаги.
В воздухе стоял безумный аромат мая: сирень и дождь, и свежая зелень, и бесконечные гроздья глициний, и каким-то чудом все еще цветущие рододендроны. Сад утопал в цветах, а воздух в ароматах. Поглощенный ими, Луи не замечал, как безнадежно промок. Брюки и рубашка потяжелели и липли к телу, волосы сначала закудрявились сильнее, но почти тут же опали мокрыми темными змеями, с них текло. Но он лишь прикрыл глаза, запрокинул голову, подставляя лицо дождю, и опустился прямо в мокрую траву.
Ночь лишь начиналась, но он уже чувствовал себя потерявшимся в городе, вдруг ставшим таким пустым…
Потом разжег камин – за окном лил дождь, и в доме было довольно холодно. Или это только так ему казалось? Устроившись на мягких шкурах, он попеременно то смотрел в огонь, то перелистывал принесенное с собой издание Блейка. Одно из ранних – та самая иллюминированная печать. Он улыбался, разглядывая трогательные незамысловатые узоры, усмешку на лице тигра, безмятежный взгляд дитя-Радости, покоившегося в чашечке цветка.
Но довольно быстро улыбка сменилась тоскующим выражением, и Луи отложил книгу. Какое-то время он продолжал задумчиво смотреть в огонь, потом поднялся и вышел из дому.
Вернулся он промокший насквозь, но довольный. И, судя по тому, как нетерпеливо он поглядывал на дверь, явно чего-то ждал.
Вскорости в гостиной появились два новых и весьма неожиданных предмета. Один – крупных размеров клетка, а в ней - домик, в котором обосновалась колония белых мышек. Второй – стеклянная посудина, где извивались, шипели и поигрывали капюшонами две крупных темных, почти до черноты, очковых змеи.
Некоторое время Луи со странной усмешкой наблюдал за своими красавицами. Потом снова вернулся к книге. Но почти тут же отбросил ее и вышел в сад.
Крупные капли дождя монотонно барабанили по траве, зелень в мерцающих каплях выглядела ярче, тяжелые набухшие почки сирени, казалось, готовы были вот-вот лопнуть под весом пропитавшей их влаги.
В воздухе стоял безумный аромат мая: сирень и дождь, и свежая зелень, и бесконечные гроздья глициний, и каким-то чудом все еще цветущие рододендроны. Сад утопал в цветах, а воздух в ароматах. Поглощенный ими, Луи не замечал, как безнадежно промок. Брюки и рубашка потяжелели и липли к телу, волосы сначала закудрявились сильнее, но почти тут же опали мокрыми темными змеями, с них текло. Но он лишь прикрыл глаза, запрокинул голову, подставляя лицо дождю, и опустился прямо в мокрую траву.
Ночь лишь начиналась, но он уже чувствовал себя потерявшимся в городе, вдруг ставшим таким пустым…