"Куклы"

[Cognitive-dissonance]

Для кукол – куклы, все – марионетки,
Театр в театре, сложный сон во сне.
Мы с Дьяволом и Роком однолетки...
К.Д. Бальмонт

Снова был в театре на Юго-Западе. На этот раз на "Куклах" по мотивам пьесы Хасинто Грау "Синьор Пигмалион". Намного сильнее "Дракулы", но несколько менее впечатляюще, чем "Комната Джованни". Не хуже, просто по-другому. Джованни для меня был спектаклем, берущим прежде всего накалом эмоций, когда полностью проваливаешься в сценическую реальность. "Куклы" же воспринимались скорее как повод к размышлениям.
Некий синьор Пигмалион приезжает в Мадрид, чтобы в театре Амбассадор дать несколько представлений своего таинственного шоу, которое уже покорило Америку, Париж и Прагу. Все обычные спектакли отменены, антрепренеры встревожены, но ничего не могут поделать. Герцог Альдукар, покровитель искусств, во многом за счет которого существует театр, настаивает именно на таком решении. Представители гильдии актеров твердят о великом испанском театре (цитируя монологи из Шекспира почему-то), заявляют протест. Появляется герцог, обещая, что следом будет и Пигмалион.
Вскоре он и правда появится. И не в одном экземпляре. Версия первая движется слегка нелепо, говорит со странными интонациями, называет своих созданий «куколки», время от времени странно вращает глазами, изредка встряхивается, точно собака после купания, издавая при этом какие-то булькающие звуки. Довольно быстро выясняется, что это была мистификация, и на сцене появляется следующий синьор Пигмалион, отсылая предыдущего к остальным куклам. Звучит фраза, за которую невольно зацепляется сознание: «Здравствуйте, синьор Пигмалион. Если это, конечно, Вы, а не очередная из ваших кукол». Тут же мелькает упоминание, что кукол 14. И когда появляется только 9, начинаешь думать, где же остальные. Вскоре выйдет десятая. Еще четырех нет.
Пигмалион произносит прочувствованные монологи, рассказывает, что он испанец, говорит о том, как и почему создал своих кукол. Но почему-то каждое его слово хочется поставить под сомнение. До последней минуты в голове две мысли: ну наверняка же кукла. Да нет, он движется не так, как они, говорит не так, как они. Мало ли что могла та брошенная фраза значить». Когда после того, как этого Пигмалиона убивает одна из кукол, все остальные тут же погибают, я уже поверил, что этот был настоящий. Как оказалось, зря. Словно из ниоткуда на сцене появляется еще один Пигмалион. И рассказывает, что ему надоели куклы, потому что театр должен принадлежать живым актерам, из плоти и крови. Вот только… Предыдущий Пигмалион был 11 куклой. Где еще 3? И что с теми тремя, которые еще только создаются?..
Почти с самого начала спектакля в голове крутилось бальмонтовское "Театр в театре, сложный сон во сне. Мы с Дьяволом и Роком однолетки", – предопределявшее восприятие текста и заставлявшее (как выяснилось, не напрасно) постоянно подозревать двойной смысл и искать подвоха. Это уже исключало полноту эмоциональной погруженности. Но и погружаться было особенно не во что. Все персонажи в равной мере бескрылы, они много говорят об искусстве, искренности, но всякий раз сбиваются на песето. Любовь подменяется физическим обладанием, исполнение мечты – исполнением давно заученной роли, живые эмоции и заданная кем-то программа неотличимы друг от друга. Нечему тут сопереживать. Тем больше простор для разгадывания смыслов режиссёрской интеллектуальной "матрешки". Пьесу Грау я пока не нашел, но, судя по рецензиям в интернете, Белякович слегка поменял сюжет. Аналогия с "Художником-Дьяволом" Бальмонта как раз больше соответствовала бы оригиналу: "Куклы умирают вместе с Пигмалионом, генератором их энергии... Истинный Пигмалион появляется в финале, как античный Deus ex machina, Бог из машины — и в этом принципиальное отличие «Кукол» В. Беляковича от «Сеньора Пигмалиона» Х. Грау" (leona68.livejournal.com/160219.html).
Вообще, мне показалось, что гуманистический финал несколько противоречит механистической концепции мира, представленной в основной части постановки. Или просто требует пересмотра тех акцентов, которые я для себя расставлял во время просмотра.
Когда я смотрел спектакль, мне часто казалось, что у кукол гораздо больше шансов прорваться к истинно человеческому, чем у людей. А потом вдруг оказывается, что это только искусно прописанный спектакль кукловода более высокого уровня. И когда Пигмалион говорит о том, что театр принадлежит живым актерам, хочется спросить в ответ: а такие есть? Однако ситуацию несколько меняет то, что на сцену в роли третьей версии Пигмалиона выходит не просто кто-то, а Белякович. И говорит он вовсе не об актёрах-героях спектакля, а об актерах – своей труппы. Так возникает четвертый слой «матрёшки», разрывается рама между миром спектакля и миром зрителя, и происходит очередной семантический сдвиг. Ведь если ты сидишь в этом зале, значит, для тебя эта труппа не кукольная, для тебя эти актеры – подлинно живые… И снова начинаешь перебирать слои матрешки в поисках того, что же ты недопонял. И всё начинается по кругу.
Постановка отличается бедностью саундтрека, минимализм декораций и неопределенность эпохи – уже привычные. Актеры, антрепренеры и герцог Альдукар расхаживают в костюмах средних веков, Пигмалион одет по-современному, персонажи разъезжают в автомобилях.
Первое действие – ворох роскошных цитат, которые, как всегда не запомнились. Спектакль оставил отличное впечатление, но все же есть какой-то осадок, ощущение микротрещины. Мне словно бы не хватило завершенности, точки какой-то или многоточия, но внятно сформулировать свое ощущение я пока не могу. Возможно, просто пока в моем восприятии все слишком распадается на эпизоды, часть из которых слегка затянута. Нет цельного впечатления. И потому уж слишком режет слух финал Deus ex machina.