Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Новый Терион

Осень урожайна на музыкальные новинки. Новые альбомы у Терион, Лакримозы и Пикника. Пока добрался только до первого.

Therion - Les Fleurs Du Mal
Первое, что резануло слух: кажется, где-то я уже все это слышал. И правда, для двух песен уже удалось установить первоисточники, что-то мне подсказывает, что и остальные можно найти. Альбом каверов - недостойно Йенсена(
Второе - альбом назван в честь книги Бодлера. Однако ассоциаций с его эпохой не возникает. Слышал вариант про кринолины, пудреные парики и менуэты - и доля правды в такой ассоциации однозначно есть. Но в целом какого-то единого восприятия не возникло. Не спасает даже необычный для Терион французский язык.
Прелести клипа также не понял - халтура откровенная. Пошлости много, декаданса нет и в помине.
В целом - ощущение глубокого разочарования.
Polichinelle и La Maritza понравились заметно больше остального. Но и они, во-первых, звучат невыносимо знакомо, а во-вторых, не позволяют отделаться от ощущения, что Теорион движется от металла к гламуру.

PS: Одни каверы(
1. Poupée De Cire, Poupée The Son - (France Gall cover)
2. Une Fleur Dans Le Coeur (Victoire Scott cover)
3. Initials B.B (Serge Gainsbourg cover)
4. Mon Amour, Mon Ami (Marie Laforêt cover)
5. Polichinelle (France Gall cover)
6. La Maritza (Sylvie Vartan cover)
7. Soeur Angelique (Annie Philippe cover)
8. Dis Moi Poupée (Isabelle cover)
9. Lilith (Léonie Lousseau cover)
10. En Alabama (Léonie Lousseau cover)
11. Wahala Manitou (Léonie Lousseau cover)
12. Je N'al Besoin Que De Tendresse (Claire Dixon cover)
13. La Licorne D'or (Victoire Scott cover)
14. J'al Le Mal De Toi (Betty Mars cover)
15. Poupée De Cire, Poupée The Son - (France Gall cover)
16. Les Sucettes (Serge Gainsbourg cover)

@темы: А поговорить?, Музыка

---

Природные процессы целесообразны, но не целенаправлены. Культурные - целенаправлены, но не целесообразны.

---

русская водка и английский язык

be-chic.livejournal.com/275612.html

Чуть исправлено и в виде таблички:
spiridonov.livejournal.com/118586.html

@темы: Осторожно, кавычки закрываются, Перловка, Позитив

---

Не для детей

www.rg.ru/2010/12/31/deti-inform-dok.html

из ФЗ

2. К информации, запрещенной для распространения среди детей, относится информация:
1) побуждающая детей к совершению действий, представляющих угрозу их жизни и (или) здоровью, в том числе к причинению вреда своему здоровью, самоубийству;
2) способная вызвать у детей желание употребить наркотические средства, психотропные и (или) одурманивающие вещества, табачные изделия, алкогольную и спиртосодержащую продукцию, пиво и напитки, изготавливаемые на его основе, принять участие в азартных играх, заниматься проституцией, бродяжничеством или попрошайничеством;
3) обосновывающая или оправдывающая допустимость насилия и (или) жестокости либо побуждающая осуществлять насильственные действия по отношению к людям или животным, за исключением случаев, предусмотренных настоящим Федеральным законом;
4) отрицающая семейные ценности и формирующая неуважение к родителям и (или) другим членам семьи;
5) оправдывающая противоправное поведение;
6) содержащая нецензурную брань;
7) содержащая информацию порнографического характера.
3. К информации, распространение которой среди детей определенных возрастных категорий ограничено, относится информация:
1) представляемая в виде изображения или описания жестокости, физического и (или) психического насилия, преступления или иного антиобщественного действия;
2) вызывающая у детей страх, ужас или панику, в том числе представляемая в виде изображения или описания в унижающей человеческое достоинство форме ненасильственной смерти, заболевания, самоубийства, несчастного случая, аварии или катастрофы и (или) их последствий;
3) представляемая в виде изображения или описания половых отношений между мужчиной и женщиной;
4) содержащая бранные слова и выражения, не относящиеся к нецензурной брани.

www.rg.ru/2010/12/31/deti-inform-dok.html
Поправки 2012 года. Нового - только решение о создании списка запрещенных сайтов. Сам же закон уже давным давно действует, но следить за его исполнением никто не пытается. Да и не уверен, что это физически возможно, если не запретить всё.

А интересно: девчушки 15 лет пишут тексты NC-21, с насилием над детьми, в том числе сексуального характера. Им запретить их собственный мозг? Оно, может, и следовало бы, но технически неисполнимо.

@темы: Мы-то, батенька, за большевиков. А вот вы, наверное, коммунисты (с)

---

Со следующего года мне предложили вести курс истории философии. И я согласился.
Вопрос - чем я думал?

@темы: Жизненное

---

Лорка

ПОТЕМКИ МОЕЙ ДУШИ

Потемки моей души
отступают перед зарею азбук,
перед туманом книг
и сказанных слов.

Потемки моей души!

Я пришел к черте, за которой
прекращается ностальгия,
за которой слезы становятся
белоснежными, как алебастр.

(Потемки моей души!)

Завершается
пряжа скорби,
но остаются разум и сущность
отходящего полудня губ моих,
отходящего полудня
взоров.

Непонятная путаница
закоптившихся звезд
расставляет сети моим
почти увядшим иллюзиям.

Потемки моей души!

Галлюцинации
искажают зрение мне,
и даже слово "любовь"
потеряло смысл.

Соловей мой,
соловей!
Ты еще поешь?

Ф.Г. Лорка

@темы: Курсив мой, Осторожно, кавычки закрываются

---

Понравилось

@темы: Перловка, Пытки прогуливает, на допросы опаздывает

---

Так не бывает?

В очередной раз задумался о разнице между "массовой" и "высокой" литературой. В частности о том, что литературу массовую регулярно обвиняют в том, что она неправдоподобна. "Так не бывает в жизни", - типичный упрек к произведениям подобного рода. Однако, как показывают биографии людей близкого мне круга, как раз так в жизни часто и бывает. Мелодрамы и мыльные оперы окружают меня практически на каждом шагу, из пары-тройки из них, наверное, получились бы типичные сериалы. На дамский роман, я так понимаю, не потянут по недостатку в них акцента на красивой жизни, но если чуть-чуть присочинить - запросто.
С другой стороны, когда мои студенты прочитывают Достоевского и заявляют: "Так в жизни не бывает", я не могу с ними не согласиться. Да и вообще, почти вся высокая литература далеко не воспроизводит жизненную реальность, даже если это литература, называемая "реалистической" (перечитайте внимательно Гончарова или Гоголя).
Тем не менее, почему-то классические тексты при своем нежизнеподобии оказываются гораздо более правдоподобными. Я для себя вижу причину в том, что эти тексты гиперболично-неправоподобны именно потому, что освобождены от частного (но не индивидуального), воплощают универсальные судьбы. Отчасти - те самые пресловутые архетипы. Отчасти - национальные или исторические модели. Их правдоподобность иного рода, чем достоверное воспроизведение житейских деталей, которым как раз славятся произведения литературы массовой.

---

Не мог не утащить

---

Коллеги жгут. Получаю письмо, мол, если в прошлом семестре курс истории литературы у группы такой-то читали Вы, скажите, на чем закончили. Я не вел, но у меня ж есть расписание, пошел посмотреть, кто вел. Оказывается - автор письма с вопросом

@темы: Жизненное

---

Неуловимая современность

В этом семестре мне предстоит прочитать курс "Современные литературоведческие концепции". Крохотный, на пять лекций. Казалось бы, что такое прочесть пять лекций по предмету, который находится на магистрали профессиональных интересов?
А вот я чувствую, что формулировка загоняет меня в тупик. Прежде всего - что считать "современностью"? Промучившись, пришел к выводу, что для нынешнего мира это лет десять, не больше. Остальное может оставаться актуальным, но считаться современным - сомнительно.
Однако ни одной новой литературоведческой концепции, появившейся за последние десять, лет я не знаю. Последняя - постструктурализм. Пусть даже после нее - социология Бурдье. Обе они относятся к началу 2000-ных и находятся на грани современного и не современного. В русской традиции последним был структурализм, уже в 90-е годы осознававшийся как что-то, ушедшее в прошлое.
Возможно, я именно что не знаю - а оно где-то есть. Но раз не знаю, то и рассказать об этом мне не по силам. О чем тогда рассказывать? О постколониализме, гендерных и феминистических исследованиях, дискурсе власти? Да, это актуально сейчас за кордоном. Но вряд ли хоть что-то затронет в тех, кому мне предстоит это вещать. В России же последних лет не то что нет хороших работ - сказать такое было бы ложью, - нет работ концептуальных. Люди заняты своим делом, а не изобретением систем. О новой парадигме мечтает разве что небольшая кучка НЛОшников, которые, пожалуй, еще более иностранны, чем иностранцы настоящие.
Но о чем тогда? О герменевтике, рецептивной эстетике, постструктурализме, социологии и сборно - обо всем, что все еще живо? Да с радостью. Вот только о современности тут не будет ни слова.

@темы: Игры в разум, Жизненное

---

Я нарисован мелом на асфальте,
И потому черты слегка гротескны.
По замыслу я был прекрасным принцем,
Но получился чересчур похожим
на принцессу.

Я нарисован был в июльский полдень,
И как асфальт от зноя покорежен.
Мой черный пламень прожигает душу -
И тех, кто слишком близко подошел
неосторожно.

@темы: Just the way I am, Креатив

---

Иногда мне кажется, что идеальным филологом был бы ученый вообще без убеждений. Человек-зеркало.
Точнее, человек, способный оставлять свои убеждения, точно одежду в платяном шкафу, встречаясь с текстом полностью нагим.

@темы: Игры в разум

---

Чем больше читаю про Испанию, тем больше вижу сходства с Россией (когда читал про другие страны, в глаза бросалась прежде всего инаковость). Сначала - Испания Золотого века - ровненько с нашими экономичнскими проблемами. Теперь вот франкизм, на который современный "путинизм" похож, точно брат-близнец.
Да и Ортега-и-Гассет вот словно про нас в своей "Бесхребетной Испании".

@темы: Игры в разум

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

О прочитанном

1. Йохан Хейзинга Осень средневековья

2.Ф.И. Успенский История крестовых походов

3. Пьер Виймар Крестовые походы: миф и реальность священной войны

4. Лео Мулен Повседневная жизнь средневековых монахов Западной Европы. X-XV века

5. К. Лоренц

Агрессия

Агрессия

ISBN: 978-5-9650-0058-6 Автор: Конрад Лоренц Название: Агрессия Издано: Римис Год: 2009 Страниц: 352

Аннотация:
Одним из главных вопросов, который возникает у читателя при чтении этой книги, является вопрос о смысле и целях природы, наградившей всех живых существ одним неотъемлемым инстинктом - агрессией. Конрад Лоренц терпеливо и последовательно отвечает на этот вопрос. Раскрывая перед нами психологические стороны животных и людей, искусно их сравнивая, автор строит книгу так, что ничего не утверждает авторитарно. Наоборот, он искусно приводит читателя к тому, чтобы он, читатель, сам сделал этот вывод. И вывод этот напрашивается сам собой.

Впечатления:
Поначалу читал с некоторым неудовольствием – раздражал не в меру беллетризованный стиль. Но очень быстро втянулся и дочитывал буквально на одном дыхании. Интересно – и при том, как пишут специалисты, вполне научно достоверно: труды Лоренца – классика этологии.
Один из приятных моментов: книга развеяла парочку застрявших в голове расхожих предубеждений. В частности о том, что человек – по природе хищник. Никогда бы не подумал, что значительное число внутривидовых проблем объясняется как раз тем, что у людей нет весьма полезных инстинктов хищников.
Впечатлили фрагменты, в которых подчеркивается разница в поведении животных в естественных условиях – и в неволе. Когда пространство ограничено, агрессивные инстинкты намного опасней, потому что даже весьма безобидные животные способны замучить до смерти более слабого сородича, который в естественных условиях убежал бы/улетел/уплыл. Сильно напоминает ситуацию современного города, да и вообще современного человечества: крайняя скученность, провоцирующая агрессию, но при этом отсутствие свободных территорий, по которым могло бы произойти распределение вида.
Вообще, понравилось все, кроме начала – и конца. Лоренц непонятным образом выводит из резко абсурдных эволюционных процессов – надежду на будущее. Негативная часть его рассуждений проста и понятна: гармонически вид развивается, когда внутривидовой отбор уравновешивается межвидовой конкуренцией. Но человек создал орудия, благодаря которым другие виды перестали ему угрожать, соответственно внутривидовой отбор ничем не корректируется и Тьма его разберет, какими путями может пойти.
Интересно, но почему-то сформулировать целостное впечатление не получается. Хочется выделять цитаты и комментировать их, но это уже не для короткого отчета, а для полноценной рецензии, на что настроя пока нет.

Цитаты:
"Собаки, которые лают, иногда все-таки кусаются; но люди, которые смеются, не стреляют никогда!" - Все же животных Лоренц понимал гораздо лучше, чем людей. Знакомство с Достоевским и Ницше у него тоже, видимо, слишком поверхностное. Заратустра убивает, смеясь.

Предположим, что некий беспристрастный этолог сидит на какой-то другой планете, скажем на Марсе, и наблюдает социальное поведение людей с помощью зрительной трубы, увеличение которой слишком мало, чтобы можно было узнавать отдельных людей и прослеживать их индивидуальное поведение, но вполне достаточно, чтобы наблюдать такие крупные события, как переселение народов, битвы и т.п. Ему никогда не пришло бы в голову, что человеческое поведение направляется разумом или, тем более, ответственной моралью.
Если предположить, что наш внеземной наблюдатель — это чисто интеллектуальное существо, которое само лишено каких-либо инстинктов и ничего не знает о том, как функционируют инстинкты вообще и агрессия в частности, и каким образом их функции могут нарушаться, ему было бы очень нелегко понять историю человечества. Постоянно повторяющиеся события этой истории нельзя объяснить, исходя из человеческого разума. Сказать, что они обусловлены тем, что обычно называют «человеческой натурой», — это пустые слова. Разумная, но нелогичная человеческая натура заставляет две нации состязаться и бороться друг с другом, даже когда их не вынуждает к этому никакая экономическая причина; она подталкивает к ожесточённой борьбе две политические партии или религии, несмотря на поразительное сходство их программ всеобщего благополучия; она заставляет какого-нибудь Александра или Наполеона жертвовать миллионами своих подданных ради попытки объединить под своим скипетром весь мир. Примечательно, что в школе мы учимся относиться к людям, совершавшим все эти дикости, с уважением; даже почитать их как великих мужей. Мы приучены покоряться так называемой политической мудрости государственных руководителей — и настолько привыкли ко всем таким явлениям, что большинство из нас не может понять, насколько глупо, насколько вредно для человечества историческое поведение народов.

Антропологи, которые занимались образом жизни австралопитека и африканского человека, заявляют, что эти предки — поскольку они жили охотой на крупную дичь — передали человечеству опасное наследство «природы хищника». В этом утверждении заключено опасное смешение двух понятий — хищного животного и каннибала, — в то время как эти понятия почти полностью исключают друг друга; каннибализм представляет у хищников крайне редкое исключение. В действительности можно лишь пожалеть о том, что человек как раз не имеет «натуры хищника».
Большая часть опасностей, которые ему угрожают, происходит от того, что по натуре он сравнительно безобидное всеядное существо; у него нет естественного оружия, принадлежащего его телу, которым он мог бы убить крупное животное. Именно потому у него нет и тех механизмов безопасности, возникших в процессе эволюции, которые удерживают всех «профессиональных» хищников от применения оружия против сородичей.

Разумеется, внутривидовой отбор и сегодня действует в нежелательном направлении, но обсуждение всех этих явлений увело бы нас слишком далеко от темы агрессии. Отбор так же интенсивно поощряет инстинктивную подоплёку накопительства, тщеславия и проч., как подавляет простую порядочность. Нынешняя коммерческая конкуренция грозит вызвать по меньшей мере такую же ужасную гипертрофию упомянутых побуждений, какую у внутривидовой агрессии вызвало военное состязание людей каменного века.
Счастье лишь в том, что выигрыш богатства и власти не ведёт к многочисленности потомства, иначе положение человечества было бы ещё хуже.


6. Марселен Дефурно

Повседневная жизнь Испании Золотого века

Агрессия

ISBN: 5-235-02445-1 Автор: Марселен Дефурно Название: Повседневная жизнь Испании золотого века Издано: Молодая гвардия Серия: Живая история: Повседневная жизнь человечества Год: 2004 Страниц: 320

Аннотация:
Современный французский писатель и исследователь М.Дефурно, используя художественный прием увлекательного рассказа от имени и глазами очевидца, добивается эффекта читательского присутствия на дорогах, в городах, дворцах, домах и кабаках Испании времен ее золотого века. Яркие зарисовки жизни испанцев всех сословий (любовь, война, поэзия, инквизиция) и остросюжетные коллизии этой богатой на приключения эпохи мушкетеров и авантюристов основаны на тщательно подобранных автором исторических источниках, прежде всего мемуарной литературы.
Книга сопровождена ценным иллюстративным материалом.

Впечатления:
Серию «Повседневная жизнь» очень люблю: всегда есть какой-то базовый набор сведений на интересующую тему, при этом книга не перегружена деталями и ненужными досужему любопытствующему ссылками на спорные концепции и археологические разыскания. Идеальный вариант научно-популярных книг в большинстве своем: прочитываешь и думаешь, готов ли копать тему дальше. Испания золотого века – не исключение. Читается легко, хотя в этой легкости есть свои минусы – информация просачивается сквозь мозг, точно вода. Вроде и читал, а многое не запомнилось.
Если по сути, то интересно и относительно информативно. Об испанских обычаях я знаю мало, об истории – еще меньше, так что почти все в новинку. Пикареска и драма Лопе де Вега, сонеты Гонгоры и экспедиция Кортеса, идальго, военные и своенравные испанские дамы – все это очень гармонично увязано между собой. Основная линия книги – становление испанского национального самосознания, тянущегося к нескольким полюсам: восторженная религиозность – и при том убежденность, что спасение дарует сама вера, а не благие дела, гордость на основе специфически понятой чести – и философия пикаро, построенная на осмеянии добродетелей, которые включала в себя эта самая «честь», и которые, доведенные до абсурда, легко превратились в пороки.
Многое из прочитанного парадоксальным образом напомнило мне современную Россию: огромные богатства, которые утекали как сквозь пальцы к иностранцам, запреты на вывоз средств – и французы с португальцами через подставных лиц прикарманивавшие все богатства страны, крайнее презрение к физическому труду, разрушение промышленности и импортирование практически всех товаров из-за границы, резкий спад сельского хозяйства, коррупция, произвол – и при том имперские замашки. Испания, кажется, до сих пор от своего «золотого века» не оправилась… Мрачно звучит.

Цитаты:

Американские колонии как причина разорения Испании

Завоевание колоний в Америке и их заселение вызывали каждый год отток населения из Испании. Многие люди обосновывались на новых землях, полагая, что они лучше тех, которые они оставили, и надеясь найти там свое счастье. Но сокровища Перу дали Испании лишь мнимые богатства и завоевание Южной Америки стоит расценивать скорее как кару небесную, нежели милость Божию.
В самом деле, испанцы, сделавшиеся хозяевами этих сокровищ, использовали их не только для то¬го, чтобы вести крупномасштабные войны во времена правления Карла V и его сына Филиппа, но и чтобы покупать у других народов все, в чем испытывали нужду, так что Испания служила всего лишь каналом, по которому золото из Южной Америки прибывало в Европу для того, чтобы обогатить другие страны. Так, если сравнить земной мир с телом, то Испания предстает ртом, который получает доб¬ротное вкусное мясо, пережевывает его, подготавливая для того, чтобы отправить к другим частям, а сама лишь чувствует его вкус или смакует то, что застревает в зубах.
Результат не замедлил сказаться: мануфактуры Испании, когда-то процветавшие, сегодня почти все разорены, поскольку, вместо того чтобы выпускать свою продукцию, например, из шерсти и шелка, как это делалось в былые времена, испанцы отправляют сырье в чужие страны — в Голландию, Францию и Англию, где из него вырабатывают ткани и потом продают им же, но по очень высокой цене. Поскольку же большая часть торговли Испании перешла в руки иностранцев, города, где еще совсем недавно процветали ремесла и товарооборот, пришли в упадок и превратились лишь в тень того, чем они были прежде: например, Бургос, когда-то богатый благодаря торговле кастильской шерстью, практически утратил свою коммерческую значимость; Сеговия, производившая великолепные сукна, сегодня практически пустынна и очень бедна.

Вера по-испански

Однако эта уверенность в обладании истинной верой, подкреплявшая собой действенность религиозных обрядов, могла порой приводить к оправданию моральных отклонений, едва ли совместимых с духом христианства, а уж вместе с рекомендациями самой Церкви: «Согрешить, покаяться, снова начать грешить», она, похоже, представляет собой способ существования для части испанского общества, особенно для представителей его господствующего класса, в котором доведенное до крайности религиозное усердие порой вполне совместимо с исключительной распущенностью.

Честь, презрение к труду и прочие идальгизмы

«Честь, — говорится в кастильском кодексе “Партиды” (XIII век), — это репутация, которую человек приобретает согласно занимаемому им месту в обществе благодаря своим подвигам или тем достоинствам, которые он проявляет... Убить человека или запятнать его репутацию — это одно и то же, ибо человек, утративший свою честь, хотя он со своей стороны и не совершал никаких ошибок, мертв с точки зрения достоинств и уважения в этом мире; и для него лучше умереть, чем продолжать жить». В этих словах обозначена двойная концепция чести: выражение индивидуального достоинства, но и социальное достоинство, которое каждый рискует потерять из-за проступков другого.

«Можно услышать о том, как кто-то пытается убедить другого простить своего друга и успокоиться, а тот отвечает: “А честь?” Другому говорят оставить свою любовницу и положить конец годам скандалов, а он: “А как же тогда честь?” Богохульника просят не божиться и не нарушать клятв, а он отвечает: “На что же тогда моя честь?” Расточителя увещевают, чтобы он скорее одумался, а он в ответ: “Нет, это дело чести”. Человеку при должности говорят: “Не соперничай с распутниками и убийцами” и слышат в ответ: “Не в этом моя честь”. И каждый удивлялся, в чем другой видит свою честь...»
Таким образом, понятие чести обостряется, но вместе с тем превращается в комплекс механических рефлексов и словесных преувеличений, лишаясь своего главного содержания, связанного с высокими личностными достоинствами, которыми Испания XVI века питала свой героизм.

... епископ Леона, обращаясь к Филиппу III, сообщает ему, что в его епископский город прибыло «...большое количество бедных людей, рожденных благородными, чистой и дворянской крови, которые приехали с гор Астурии и Галисии и которых разместили по домам, принадлежащим церквам и монастырям. Пребывая в глубокой нищете, они ехали куда глаза глядят, босые, в лохмотьях, спали на жутком холоде прямо на улице, с большим риском для собственного здоровья и жизни».
Для чего они покинули родные края? Вероятно, чтобы скрывать свою нищету в незнакомом городе, вдали от глаз знакомых — и оправдывая свой отъезд каким-нибудь благородным предлогом. Вся философия идальго выражена в диалоге с лакеем Лазарильо, который спросил его о причинах приезда в Толедо:
«Он мне сказал, что он родом из Старой Кастилии и что покинул свои края только потому, что не хотел снимать шляпу перед одним дворянином — своим соседом.
— Мне кажется, сеньор, что я бы не стал обращать на это внимания, особенно если этот человек более знатный и богатый, чем я.
— Ты дитя, — ответил он мне, — и ничего не понимаешь в требованиях чести, которая составляет сейчас единственное достояние всех благородных людей. Хочу тебе сказать, что я, как ты видишь, идальго, но тем не менее, если встречу графа на улице и он не снимет передо мной шляпу (имею в виду — как следует снимет шляпу), я, черт возьми, могу, чтобы не снимать перед ним своей, войти в первый попавшийся дом, притворившись, что у меня там есть дело... поскольку дворянин не должен никому другому, кроме как Богу и королю, и не подобает ему, как благородному человеку, пренебрегать хотя бы минутным неуважением к своей персоне».
Именно гипертрофированное чувство чести отличает идальго, честь, в той же мере лишенная нравственного содержания, как и материальной основы, поскольку шпага, «которую он не променяет на все золото мира», не может похвастаться ни прошлыми, ни будущими подвигами: она лишь видимый символ ранга, на который он считает себя вправе претендовать.
Идальгизм мог бы остаться уделом лишь ограниченной социальной группы, которая дала богатый материал для сатирической литературы. В действительности же воплощаемая им концепция чести становилась болезнью всего общества. Конечно, было бы абсурдным доверять рассказам иностранных путешественников или некоторым испанским морали¬стам, указывавшим на это как на одну из главных причин экономического упадка Испании XVII века.
Но вместе с тем не приходится сомневаться, что «пристрастие к благородству», охватившее Испанию, могло способствовать этому упадку, отвлекая людей от некоторых форм производительной деятельности. Презрение к физическому труду, казалось, разделяли и ремесленники, которые за счет него существовали. «Что касается мелких ремесленников, — замечает Бартелеми Жоли по поводу ремесленников Вальядолида, — то они, не имея иного способа заработать себе на жизнь, делают это кое-как... большую часть времени они с высокомерным видом сидят у своих мастерских и с двух или трех часов пополудни прогуливаются со шпагой на боку; если им удается заработать две-три сотни реалов, они уже дворяне; им нет больше нужды работать до тех пор, пока они не потратят все, после чего они возвращаются к своей работе и зарабатывают себе еще немного, чтобы обеспечить видимость благополучия». Не очень-то лестный отзыв, по правде говоря, но выраженное в нем умонастроение было типично для представите¬лей всех слоев испанского общества.

Блеск и нищета королевского двора

Другой контраст касается всей Испании того времени: среди всех этих праздников и роскоши сам двор не избежал нищеты или, точнее, недостатка в необходимом, при том, что деньги без счета тратились на излишества. Поставщики двора, которым не платили, отказывались порой предоставлять свои товары. «Часто бывали дни, — писал Барьонуэво в 1654 году, — когда при дворах короля и королевы не было ничего, даже хлеба». В следующем году (октябрь 1655 года) он рассказывал, что королеве Марии-Анне, жаловавшейся на то, что ей не дают пирожных, которые она так любила, дама, отвечавшая за эту службу, ответила, что торговец отказывается поставлять пирожные, поскольку ему задолжали много денег. Сам ко¬роль, который имел привычку есть рыбу накануне праздников Девы Марии, «ел только яйца, и снова яйца, поскольку у людей, отвечавших за покупку продуктов, не было ни су, чтобы заплатить торговцам».

запреты для иностранцев и способы их обойти

...иностранные торговцы или торговцы иноземного происхождения. Генуэзцы, которые с конца Средних веков играли важную роль в морских перевозках Севильи, и в начале XVII века сохраняли свое привилегированное положение; многие из них, впрочем, были связаны узами брака с испанскими семьями, что обеспечивало им гражданство и позволяло им напрямую участвовать в торговле с американскими колониями. Хотя иностранцы, даже те из них, кто долгое время жил на территории Испании, не допускались к торговле с Новым Светом, различные уловки, с которыми фактически мирились испанские власти, позволяли обходить этот запрет. Крупные иностранные торговые дома действовали в Севилье через посредников — своих поверенных (коммерческих агентов), имевших испанское гражданство, которые от их лица по¬купали и перепродавали товары, полученные из Америки и других мест; другие иностранные торговцы, обосновавшись в самой Севилье, торговали благодаря «взятым напрокат» именам испанцев, с помощью которых они составляли все официальные документы (registros, квитанции и проч.). Это позволяло им грузить свой товар на корабли флотилий. Некоторые французы представлялись жителями Валлонии или Франш-Конте, то есть подданными короля Испании, что приравнивало их к испанцам.
Для всех торговцев, какой бы национальности они ни были, существовала одна серьезная проблема: вступить во владение серебром, вырученным от продажи их товаров в испанских колониях и привезенным галионами. Дело в том, что они не могли свобод¬но распоряжаться им. Слитки драгоценных металлов в обязательном порядке поступали на королевский Монетный двор, где из них чеканились монеты, за что взимался налог, существенно снижавший реальную прибыль торговца. Еще хуже было то, что постоянные финансовые затруднения государства порой вынуждали короля просто-напросто отбирать серебро, принадлежавшее частным владельцам, возмещая им ущерб либо монетами из биллона по очень низкому по отношению к реальной стоимости драгоценных металлов курсу, либо ценными бумагами (juros), увеличение числа которых повлекло за собой нараставшую инфляцию. Для иностранных торговцев проблема еще более осложнилась, когда власти запретили вывозить серебро из страны. В порту Севильи осуществлялся строгий контроль за тем, чтобы монеты, отчеканенные на королевском Монетном дворе, не попадали на корабли, отплывавшие в другие портовые города Европы. Именно поэтому иностранные коммерсанты или их представители старались, прибегая к всевозможным хитростям, уклониться от многочисленных проверок, осуществлявшихся королевскими чиновниками. Сговариваясь с испанскими капитанами, они тайно перегружали с корабля на корабль все принадлежавшее им серебро или хотя бы его часть. «Многие торговцы, — сообщает Брюнель, — вовсе не регистрируют (при отплытии из Америки, где формальности такие же, как в Севилье) ни золото, ни серебро, и таким образом незаконно лишают короля того дохода, который ему причитается. Несмотря на то, что это обходится им дороже, они предпочитают вступать в сговор с капитанами, нежели рисковать не получить ничего, кроме красивых слов. Прежде чем флотилия прибывает в Кадис, ее в этом порту или Сен-Лукаре уже поджидают голландские или английские суда; как только поступает известие о ее прибытии, они отправляются ей навстречу и прямо с борта на борт перегружают с кораблей подкупленных капитанов то, что было привезено для них, и переправляют полученное в Англию или Голландию или в какую-то другую страну, так что этот груз даже не доходит до портов Испании. Даже севильские торговцы отправляют на этих кораблях свое серебро в другие страны, где они могли бы свободно им владеть, не опасаясь, что его отнимут». Свидетельство Брюнеля относится к более позднему времени (1655), но уже веком раньше один испанский доминиканец, Фрей Томас дель Меркадо, сокрушался по поводу того, что «несмотря на все распоряжения и строгость, с которой они выполнялись, иностранцы воруют у нашей страны золото и серебро и обогащают ими свои страны, прибегая для этой цели к многочисленным уловкам и обманам».

Галантные приключения. Испанские обычаи. Испанские женщины

Два частных женских монастыря, относившихся к духовно-рыцарским орденам Калатрава и Сант- Яго и получивших от них свои названия, принимали только женщин дворянского происхождения и были известны тем, что их обитательницы вели весьма обеспеченную, даже роскошную жизнь. Мадам д’Ольнуа писала в конце века о монашках из Сант-Яго: «Обитель этих дам прекрасна; все, кто приходит их навещать, входят туда без труда; обстановка у них не хуже, чем была бы в миру. Они полу¬чают очень большое содержание, и у каждой есть три-четыре служанки».
Так что жизнь, которую вели в этих светских монастырях, была весьма далека от отрешенности и покаяния: их приемные часто посещались многочисленными визитерами обоих полов; там проводились праздники, устраивались театральные представления и поэтико-теологические состязания (по образцу литературных турниров, которые были тогда в большой моде во всей Испании), темы которых были порой весьма «смелыми»: «Что в любви более цен¬но — предвкушение или обладание?..»
Подобное отклонение находит если не оправдание, то, во всяком случае, объяснение в языке мистической литературы, где, в подражание «Песни песней», божественная любовь объясняется в терминах, сравнениях и метафорах, заимствованных из форм самой что ни на есть земной любви. Этим же объясняется и еще более примечательное явление: «ухаживание за монашками» (galanteo de monjas), феномен, который мог бы показаться невероятным, если бы не находил огромного количества свидетельств в литературных текстах. Быть «ухажером монашки» (galan de monjas) означало считать себя рыцарем, служившим Дульсинее, заключенной в стенах монастыря, дать ей понять, хотя бы жестом или взглядом, какую страсть она разожгла, стараться увидеть ее издалека, за решеткой хора в монастырской церкви или за решеткой окна ее кельи, посвящать ей, если наделен поэтическим даром, стихи, которые какая-нибудь из сестер-привратниц, посвященная в тайну, передаст ей, и, наконец, по возможности найти предлог увидеться с ней в приемной и обменяться несколькими любовными фразами. Вовсе не будучи шокированными этой игрой, многие монашки с готовностью предавались ей, и иметь «кавалера» для монашки стало почти столь же естественным, как для девушки, остающейся в миру, иметь жениха.

На другом конце города берега Мансанареса служили еще одним излюбленным местом прогулок на свежем воздухе. «Начинающей рекой» обозвал ее насмешник Кеведо; река, «название которой длиннее русла» (Брюнель) и которую «называли по (что означает и «река», и «я смеюсь»), поскольку она насмехается над теми, кто пожелал в ней искупаться, ведь в ней почти нет воды» (Велес де Гевара), не всегда заслуживала насмешек, отпускавшихся в ее адрес испанцами и иностранцами. Временами в ней все же была вода, и женщины Мадрида ходили туда купаться — совершенно обнаженными, к великому возмущению, по крайней мере, напускному, иностранных путешественников, перед которыми открывалось сие зрелище. Берега реки Мансанарес особенно часто посещались простыми людьми, приезжавшими сюда на пикник (merendar), останавливаясь в негустой тени, располагаясь на редкой траве. Их любимым развлечением были ярмарки (verbenas), которые устраивались в этих местах по случаю некоторых церковных праздников.
Один из них собирал в долине реки Мансанарес всех жителей города, без различия их социального положения. Это был праздник Святого Иакова Меньшего или Святого Иакова Зеленого (1 мая), называвшийся также El Sotillo — по названию места, где устраивалась эта ярмарка, недалеко от Толедского моста. Это был праздничный день, которого все ждали: женщины, чтобы надеть новый туалет, «кавалеры», чтобы проявить свою элегантность и великодушие, прочие же — просто поглазеть. Антуан де Брюнель, который присутствовал на Sotillo в 1655 году, оставил описание, служащее любопытным свидетельством о мадридских обычаях:
«Первого мая мы отправились по аллее, ведущей за Толедские ворота. Это одна из самых оживленных улиц, на которой можно видеть множество карет. Од¬ни были запряжены четверкой мулов, и если экипаж принадлежал гранду или герцогу, то передние мулы были привязаны длинными веревками, и управлял ими кучер. Другие были запряжены шестью мулами, что свидетельствовало о принадлежности этих карет важным и могущественным господам.
Ухаживания на этом празднике заключались главным образом в том, чтобы сопровождать женщин, которые старались предстать во всем блеске, поэтому они надевали свои самые красивые наряды и не забывали ни о румянах, ни о белилах, из которых они умели извлечь максимальную пользу. Можно было увидеть самых разных красавиц в экипажах своих возлюбленных. Одни показываются лишь наполовину и не выходят из экипажей, прикрываясь вуалью или задернув занавески, другие открывают занавески и выставляют напоказ свой наряд и свою красоту; те, кому кавалеры не смогли или не захотели предоставить карету, идут пешком по аллеям или по обочинам дорог, ведущим к месту проведения праздника.
Не принято заговаривать с дамами, приезжающими сюда в сопровождении мужчин; с другими можно было говорить в любом тоне: нежно, смело, свободно — это их не оскорбляет. Отчасти свобода и даже, можно сказать, распутство этих женщин проявляются в том, что они могут попросить у любого из мужчин, который им понравился, купить лимоны, вафельные трубочки, конфетки и другие лакомства, которыми торгуют вдоль всей дороги. Они просят торгующих сладостями сказать кавалеру о своем желании, и считается неучтивым не ответить даме, так что ей принесут желаемое и кавалеры заплатят за нее. Говорят, что эти лакомства обычно стоят экю за пять штук. Кроме того, на этом празднике можно было увидеть множество красивых лошадей, щеголявших своими седлами и лентами, которыми в тот день украсили их гривы и спины. Ехавшие верхом были либо кавалерами, одолжившими свою карету даме, либо просто людьми, получавшими удовольствие от верховой езды, возможно, даже не имевшими своей кареты. Совершив несколько объездов всех верениц карет, они, поскольку уже наступала ночь, останавливались у одной из карет, чтобы перекусить, по-скольку там обычно имелись запасы еды.
Здесь можно было увидеть и придворных дам, которые приходили со своими мужьями, или модниц в сопровождении своих возлюбленных. Но поскольку эти женщины были “под присмотром”, они вели себя очень скромно, едва осмеливаясь смотреть на других и отвечать на приветствия. Простые горожане в это время разбредались по округе, где на берегу реки или в каком-нибудь тихом местечке на лугу и в поле с важным и довольным видом раскладывали свою скромную закуску в компании жены или целой семьи, а иногда и подруги».

Если дама ехала без сопровождающего, то любой другой кавалер мог завести с ней беседу, приблизившись к дверце ее экипажа. Интрижки завязывались легко — благодаря ночной темноте и тому, что женщинам позволяла оставаться неузнанными шаль, почти полностью закрывавшая лицо, открывавшееся лишь по желанию самой дамы.

С XVI века не один путешественник выражал свое удивление относительно дерзкого поведения испанских женщин. «Они пользуются большой свободой, — писал в 1595 году один итальянский священник, — и ходят по улицам и днем и ночью, совершенно как мужчины; они легко заводят беседу и остры на язык; но они держат себя настолько вольно, что иногда это пере¬ходит границы скромности и порядочности. Они заговаривают со всеми на улице, независимо от общественного положения человека, к которому обратились, требуя угостить легкой закуской, обедом, фруктами, лакомствами, оплатить ей места в театре и другие вещи подобного рода».

Как и Плаза Майор, магазины которой вполне могли соперничать с лавками Большой улицы и ввергали прохожих в неменьшее искушение, главная улица имела репутацию опасной «опустошительницы кошельков». Когда кавалеры видели, что дама приказывала остановить свой портшез или карету у одной из лавочек, «они бежали, как от чумы», поскольку правила поведения предписывали мужчине не отказывать своей красавице — а порой даже и незнакомке, если она его об этом просит, — пожелавшей купить серебряную брошку, золотой галун или черепаховый или янтарный гребень, которые ей понравились.

Поскольку любовная страсть сопровождалась желанием показать себя, эти связи зачастую оказывались разорительными, ибо считалось унижением не удовлетворить каприз, пусть даже самый дорогой, своей дамы.

запись создана: 11.07.2012 в 00:26

@темы: Осторожно, кавычки закрываются, Литература

---

"Концепции литературного развития в большинстве своем - самые настоящие бредовые системы с их тягой к непомерному разрастанию, к захвату всего творческого материала, к попытке свести все разнообразие и богатство литературного процесса к нескольким генеральным линиям. Фактически любая глобальная литературно-теоретическая система, которая претендует на универсальность охвата, на то, что она открывает всеобщие законы художественного развития и может вместить в себя все, несет явные черты безумия". Ефим Курганов
ec-dejavu.ru/d/Delirium.html

@темы: Осторожно, кавычки закрываются, Мы-то, батенька, за большевиков. А вот вы, наверное, коммунисты (с), Игры в разум

---

@темы: Позитив

---

Этапы большого пути

Ремонт наконец-то начался. Сестра посоветовала делать фотографии каждого этапа, чтобы потом пересматривать и радоваться.
Мысль неплохая, но два я уже упустил: тот хлев, который оставила после себя Карина, и то состояние, которое было после первичной уборки. На то, чтобы зафиксировать нынешнее состояние: полностью вывезенные вещи - недели две. Потом начнется вытаскивание, разламывание и прочая деконструкция. А еще через два месяца начнется пересоздание этого в человеческое жилье. Мну локально счастлив.

@темы: Жизненное